Кто такая женщина с Младенцем, изображаемая в правом нижнем углу иконы Рождества?

Здравствуйте, Александр!

В правом нижнем углу иконы Рождества Христова изображаются обычно две женщины. Это повитухи, родовспомогательницы, а если выразится современным языком — акушерки. Их привёл из Вифлеема сам Иосиф. Именно эти две женщины позже рассказали о чуде Приснодевства Богородицы. Нередко повитухи омывают Младенца Христа. Сцена омовения связана с рассказом апокрифического Протоевангелия Иакова о повивальной бабе Саломее, не поверившей в девственное рождение, наказанной за то иссохшею рукою и исцелившейся прикосновением к Богомладенцу. Изображение Саломеи, купающей Младенца Христа и помогающей ей служанки  (или  другой  повитухи,  которая именуется иногда Зеломией), обычно льющей воду в купель, еще раз акцентирует истинность пришествия Бога во плоти, свидетельствует о действительном Боговоплощении. В купании Младенца можно видеть и намек на тайну Крещения Господня, его прообраз.

Сам Иосиф находится в тяжелейших раздумьях, так как не может вместить в себя чудо Боговоплощения. В апокрифических текстах обрученный Марии  муж воспринимает зачатие Богомладенца более болезненно. Предание приводит аргумент диавола в искушении Иосифа: «Как из этой сухой палки не может быть листвы,  так и у Девы не  может быть потомства». При этих словах палка процвела.

Сомнения Иосифа в иконографии Рождества материализуются в фигуру старца в козлиных шкурах перед  ним. Эта  фигура вызывала и  вызывает у исследователей множество споров. Одним этот странный старец кажется просто пастухом, пришедшим побеседовать с Иосифом о тайнах Домостроительства Божия; другим — Иаковом, апокрифическим сыном Иосифа, якобы сопровождавшим отца в Вифлеем и также бывшего свидетелем Рождества Спасителя; третьим — воплощением сомнений Иосифа в образе диавола, который иногда представляется с рожками или хвостиком. Его кривая клюка символизирует ложь, на которую он опирался в беседе с Иосифом. Последнее толкование представляется наиболее  приемлемым. Действительно,  как и замечают исследователи, в этом диалоге показано столкновение двух миров: рационалистического, не желающего верить в чудо, а значит и в любые формы жизни духовной, и мира Духа, в котором человек неподвластен земным законам.